История, строго говоря, является ничем иным, как пересказом событий и, следовательно, она должна была бы затрагивать лишь прошлое. Но события связаны между собой соединительной нитью, нитью, состоящей из тенденций и сил, определяющих пути эволюции и прогресса. Таким образом, говорить об истории означает не только ссылаться на события прошлого, чтобы оправдать настоящее и попытаться предвидеть будущее. Это предполагает также попытку определения причин, вызвавших те или иные события. Последние являются лишь внешней формой, в которую причины облеклись в данном времени и месте. Прошлое, настоящее и будущее упоминается лишь для удобства, когда речь идет о каком-либо явлении на стадии развития, для которого время — это только одно измерение. Как и энергия, принимающая материальную форму, чтобы продемонстрировать свое существование, время, чтобы быть воспринятым человеком, облекается в одежды событий.
Ход развития истории — процесс не монотонный, и вехами в нем выступают определенные значительные события. Упоминая их, мы говорим о "революциях" или, употребляя более современный термин "дестабилизациях", которые, как кажется, ставят под сомнение все и вся. Однако, незамедлительно устанавливается новое равновесие, и его основные характеристики те же, что и предшествовавшие им. Человеческие знания, таким образом, могут ставиться под сомнение и обновляться, равно как и внешние условия жизни людей и структуры, внутри которых формируется жизнь общества. Но человеческое существо, его биология и патофизиология изменяются не более, чем изменяются его природа, структуры и молекулярное сродство.
Конец XVIII века ознаменовался глубокими изменениями в жизни общества, в философии, искусстве, науке и технике. Медицина, в частности, ознаменовалась появлением и развитием экспериментирования. Так были сформулированы новые модели для анализа основных данных здоровья и болезни человека. Основные данные, конечно, не могли быть изменены. Они составляют истоки медицинского знания, несколько вариантов формулировок которых постоянно встречаются в медицинской традиции от святого Исидора из Севильи до Буасье де Соваж де ла Круа. Но появление экспериментального элемента, призванного обновить панораму медицинских исследований, тем не менее, не решило проблему расхождений, которые не только не уменьшились, но и возросли за счет повышения эффективности умений, развитых как аллопатами, так и гомеопатами. Эксперименты Ганемана и Клода Бернара не могли примирить два противоположных постулата, поскольку первый основывал науку о человеке на аналитических исследованиях, а второй - на формулировке синтеза.
Сейчас, в конце XX-го столетия, колесо истории, кажется, спять пришло в движение. Вновь оспариваются все структуры, в которые вписывалась человеческая деятельность. Некоторые из них даже терпят крах, и наша эпоха, похоже, характеризуется текучестью, порожденной дезорганизацией этих структур. В действительности, здесь идет речь лишь о смене декораций, в которой продолжает увековечиваться все та же человеческая драма: все отвергается, да... но все начинается снова! И когда все вообразимые уловки, призванные скрыть это, оказываются неэффективными, современные колдуны-подмастерья прибегают к новым ухищрениям, чтобы заставить забыть миф о Прогрессе, который выдыхается. И в этом проявляются лишь поверхностные признаки более глубокого беспокойства, порожденного нестабильностью и отсутствием безопасности, которые ставят под сомнение все, вплоть до самого биологического будущего человечества. Вместо объединения, необходимого перед лицом этих новых опасностей, коллективы людей раскалываются и дробятся на множество национальностей, сект и партий. Возрастающее число доктрин и идеологий отражает глубокую потребность, направленную ни поиск новых моделей построения будущего общества.
Неоспоримые успехи современной медицины недостаточны, чтобы сбалансировать ни медицинское воздействие ее терапевтических средств, ни чудовищную токсичность отходов нефтехимического комплекса, необходимого для прогресса медицины. Так же дело обстоит и с сельским хозяйством и пищевой промышленностью, которые не могут обойтись без химии пестицидов и удобрений. Любые технические и промышленные свершения, большие или малые, оборачиваются новыми угрозами для здоровья человека и будущего человечества. Таким образом, была запущена адская машина, и ни одно из самых драматичных предвидений будущего не сможет замедлить ее ход. В одном ряду с конкретными опасностями, вызванными загрязнением окружающей среды - этой необходимой и неизбежной оборотной стороной любых научных исследований и технического прогресса — стоит загрязнение человеческого мышления, гораздо более заразительное. Ослабляемая недостатком методологий, компромиссами с многочисленными идеологиями, подрываемая давлением групп, сделавших прибыль своей главной целью, разрываемая извне личными амбициями и соперничеством, классическая медицина, неспособная учитывать феномен человека в его совокупности, все больше оспаривается большим числом пациентов, страдающих от ее слабости. Врачи также ищут новые модели структурирования и обеспечения их практики. Действительно, если опыт есть первое и последнее прибежище любого знания, вторжение экспериментатора не может не иметь последствий. Одни только экспериментальные данные являются далеко недостаточными. Необходимо, чтобы они интерпретировались экспериментатором и были выстроены в связную систему. Интерпретация — это поиск значения. Тогда история медицины могла бы выглядеть как изучение различных значений, которые принимали данные эксперимента в ходе времени. Но "значение" не значит "объяснение". Похоже, что поиски "почему?" и объяснений выступают одним из сдерживающих факторов, свойственным биологическим наукам. Классическая математика, представляющая собой в основном, точную науку, королевский путь познания, не задается вопросом "почему". Не так дело обстоит и с другими науками, о которых можно сказать, по меньшей мере, что они не являются точными.
Любая научная система базируется на постулате, то есть на недоказуемом принципе, который становится отправной точкой любой теории, придающей связность совокупности фактов, полученных в результате наблюдения. Именно по этой причине два гениальных человека, которыми были Самюэль Ганеман и Клод Бернар, исходя из разных постулатов, смогли создать на экспериментальной основе две разные медицинские доктрины. Классическая экспериментальная медицина выдвигала принцип, согласно которому в узком кругу живых тел возможно узнать причину и происхождение каждого болезнетворного процесса. Ганеман выдвинул противоположный принцип, утверждая, что невозможно пускаться в поиски причин болезней в самой сущности явлений жизни. Так запрещая себе поиск "почему", он как бы вырыл ров между своей доктриной и доктриной Клода Бернара и его последователей. Этот ров существует по-прежнему, означая, что гомеопатия, как и ранее, содержит мощный революционный фермент, способный еще и в наши дни потрясать все прочно устоявшиеся концепции. Действительно, в истории медицины были пионеры, сталкивавшиеся с враждебностью практиков своей эпохи, но идеи которых в конце концов были приняты. Но этого не случилось с Ганеманом, идеи которого до наших времен так и не смогли прижиться и развиться в кругах ортодоксальной медицины.
Несмотря на все трудности, встретившиеся на ее пути, ганемановская медицина сумела сохранить свои основные характеристики. Как и в своих началах, она сохраняет связность, отмеченную отсутствием противоречий между ее различными элементами. Ее объект очень точно очерчен определением болезненных состояний, данным Ганеманом. Ее поле зрения охватывает весь спектр медикаментозной терапии. И, наконец, ее практическое применение в течение двух веков на значительных географических пространствах по-прежнему доказывает ее эффективность.
Развитие, которое в течение двух веков претерпели как доктрина, так и техническая сторона этой медицины, не замедляется. Поскольку она содержит в себе многочисленные "черные дыры", как и у астрономов, эти "черные дыры" ставят множество вопросов и являются мощным источником динамизма. Доктрина Ганемана выглядела очень простой в ее формулировке. Она задавалась целью недвусмысленно определить наряду с индивидуальными болезненными состояниями новую Materia Medica, основанную на эксперименте. Впрочем, вкладывая Новое содержание в античный Закон Подобия, она предлагала простые правила для применения Materia Medica при патологических состояниях. Последовавшее затем развитие было не только свидетельством динамизма, свойственного новой медицине. Часто оно также являлось свидетельством трудностей и неудач в практическом применении ее постулатов.
ЭВОЛЮЦИЯ И ПРОГРЕСС ГОМЕОПАТИИ
"В ходе моих исследований я обнаружил путь к истине", — писал Ганеман в предисловии к первому изданию его "Органона" в 1810 году. Он не претендовал на открытие истины. Только верующие и политики обладают истиной или, в крайнем случае, каждый из них обладает своей собственной истиной, что создает множество проблем. Ганеман, который прежде всего был образованным человеком и ученым, открыл лишь путь к истине, но, как знает каждый, путь к истине усеян ошибками, что также создает множество проблем, но уже других.
В течение всей своей жизни Ганеман сопоставлял проблемы, встречающиеся в его практике, с определением болезненных состояний, Materia Medica, применением Подобия, изготовлением лекарств и их дозировкой. История его жизни - это история постоянных поисков, неустанно подвергавших сомнению ранее открытые элементы, отказ заключить себя в рамки догматических построений.
Действительно, гомеопатия — это не замкнутый мир, окостеневший в течение двух веков в недвижимой формулировке. И хотя ее определение является строгим и недвусмысленным, возможности ее развития еще далеко не достигли пределов. Ведь если Ганеман открыл путь к истине, он был очень далек от утверждения открытия самой Истины.
ФОРМУЛИРОВКИ ДОКТРИНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА
Наряду с неоспоримыми успехами, обусловившими ее географическое распространение, гомеопатия должна была преодолеть и бесспорные поражения. Успехи заставили Ганемана изменить некоторые аспекты его доктрины. То, что он описал в своем "Трактате о хронических заболеваниях", представляет собой историю его возврата к формулировкам традиционной медицины. Так он пришел к изменению некоторых его идей по характерной индивидуальной симптоматике, по единому лекарству, по применению подобия. Эти исследования в области доктрины продолжались и развивались до наших дней. Симптоматика, остающаяся краеугольным камнем системы Ганемана, далеко не раскрыла свои секреты и, все разрастаясь, по-прежнему является очень сложной. В этом лабиринте гомеопаты двух прошлых веков проложили некоторые пути, отмеченные различной техникой отбора и оценки симптомов.
Многочисленными являются и болезни, которые Ганеман квалифицировал как "неполные", то есть "проявляющие лишь один из своих аспектов", или болезни, характерная симптоматика которых ускользает от проницательности врача. Чтобы облегчить подход к ним, Ганеман разработал несколько концепций, а его последователи не приминули выработать много других. Однако проблема еще далека от решения и, конечно же, будет представлять очень важную тему для будущих исследований гомеопатов.
ФАРМАКОЛОГИЯ гомеопатических лекарств также развита далеко не полностью. В этой области неудачи в применении лекарства согласно доктрине, которая расценивалась как правильная, вызвала проведение исследований, касающихся приготовления лекарств (фармакопраксия) и дозировке при их назначении. На начальной стадии развития гомеопатии этот вопрос не ставился. Ганеман использовал лекарства в дозах, которые практиковали врачи его эпохи. Но наблюдение терапевтических осложнений довольно быстро привело его к новым поискам, которые вылились в изобретение оригинальных способов приготовления, характеризуемых уменьшением доз посредством последовательного измельчения и растворения в нейтральных растворителях. Вначале эта техника приготовления ставила целью только уменьшить размер дозы. Однако вскоре было замечено, что эти способы серьезным образом изменяли фармакодинамические свойства первоначальной субстанции. Таким образом, поиск гомеопатов пошел по новому направлению, стремящемуся развить силу лекарства, сделать их более эффективными. В течение всей своей жизни Ганеман не прекращал заниматься этими исследованиями. Его журналы консультаций, свидетельствующие о том, что он практиковал до конца своих дней, носят отпечаток многочисленных экспериментов, предпринятых в приготовлении (фармакопраксия), повышении эффективности в выборе лекарств (динамолексия), как и в их назначении (фармакономия). Эти поиски обусловили появление многочисленных работ его учеников, а затем и последователей. В фармакологии открылось новое поле исследований в области малых величин, и его изучение продолжается и в наше время. Результатом первоначальных исследований было появление различных эксципиентов (вода, спирт различной концентрации, сахароза, лактоза и т.д.), а также различных способов растворения. В начале XX века появление крупных гомеопатических лабораторий обозначило захват этой области промышленностью, сопровождавшийся отказом врачей от самостоятельного приготовления лекарств. Она закончилась произвольной унификацией техники приготовления лекарств, быстро приведя к стандартизации. Политические и экономические императивы, сопровождавшие подобные изменения, могли лишь противостоять самим принципам гомеопатии, и исследования по изготовлению лекарств оказались окончательно замороженными. Но необходимость развития этих крупных промышленных фирм вынудила их возобновить фундаментальные исследования, что позволило вновь открыть досье бесконечно малых величин. Это были физико-химические исследования, на этот раз проводимые исследователями с университетской подготовкой, которые получили довольно интересные результаты. И если практик-гомеопат видит, что ни содержание, ни размах этих теоретических работ, инициатива в которых им утрачена, ему не под силу, в этом также неоспоримо есть выход в будущее. Но догмы стандартизации тем не менее не смогли устранить неумолимые элементы, выявленные гомеопатами на практике и касающиеся разного действия лекарств различного изготовления. И в этом содержится непреодолимый фермент прогресса.
ДОЗИРОВКА
Что касается величины доз, их повторяемости, времени приема — все это было произвольно стандартизовано. Но этот раздел фармакологии развивается очень слабо. А Ганеман и его сотрудники интересовались этими проблемами, которых не касались его преемники и которые достойны размышлений и исследований гомеопатов будущего.
MATERIA MEDICA
