Заметка М. М. Чаттерджи была написана по указанию Махатмы Кут Хуми,
который был его учителем. В письме, оригинал которого находился в
архивах Адьяра, Учитель Кут Хуми пишет Мохини следущее:
"Я
желаю, мой дорогой мальчик, чтобы вы написали рассказ — отчет для
"Theosophist", в котором бы высветили все, о чем говорили лотошник и
брахмачарин из Дехры. Подтвердите эту встречу как можно надежнее и
заручитесь поддержкой всех свидетелей в Дарджилинге и Дехре". (Письма
Мастеров Мудрости. — М.: Сфера, 1997. — С. 208).
"Просите — и
вам будет дано, стучите — и отворят вам" — эти слова в точности
представляют положение искреннего исследователя по вопросу о
существовании Махатм. Я не знаю никого, кто взялся за это исследование
со всею серьезностью и не был бы вознагражден за свои усилия знанием и
уверенностью.
Но, несмотря на все это, имеется много людей,
которые критикуют и придираются, но не дают себе труда удостовериться в
этом. Идет ли речь о европейцах или о части наших собственных земляков
(и те и другие слишком европеизированы университетским образованием), —
все они смотрят на существование Махатм с неверием и недоверием, чтобы
не сказать больше. Позицию первых (европейцев) легко понять, ибо такие
вопросы стоят слишком далеко от их умственного горизонта, а их
самодовольство настолько велико, что делает их почти непроницаемыми для
новых идей. Но гораздо труднее понять, почему наши соотечественники,
рожденные и воспитанные в атмосфере, благоухающей преданиями о подобных
вещах и традициях, проявляют тот же самый скептицизм. С другой стороны,
для них было бы гораздо более естественным принять доказательства, какие
я ныне излагаю перед публикой, с тем же удовлетворением, какое
испытывает астроном, когда новая звезда, существование которой он
вычислил, вдруг вплывает в поле его зрения.
Всего два года тому
назад я сам был совершенно неверующим. Во-первых, я никогда не видел ни
одного оккультного феномена; также мне никогда не встречался ни один
человек, демонстрирующий их, в том малом кругу наших земляков, которых
меня научили уважать, так как они представляли "образованный класс".
Так
случилось, что только в октябре 1882 г. я действительно уделил этой
теме какое-то внимание, и в результате этого сейчас у меня так же мало
сомнения по поводу существования Махатм, как и по поводу моего
собственного существования. Теперь я знаю, что Они существуют. Хотя в
продолжение долгого времени не все полученные мною доказательства носили
объективный характер. Многие обстоятельства, являющиеся достаточными
доказательствами для меня, не были бы таковыми для читателя.
С
другой стороны, я не имею права говорить о тех неопровержимых
доказательствах, какими я обладаю теперь. Поэтому я изо всех сил должен
стараться использовать то немногое, что мне разрешено сказать. В этой
статье я выдвигаю такие факты, которые будут вполне достаточными для
каждого человека, способного оценить их силу.
Доказательства,
излагаемые теперь перед публикой, были собраны мной в течение
октября-ноября 1882 г. и предложены тогда некоторым из ведущих членов
Теософического Общества, в том числе м-ру Синнетту. Так как отчет нашего
брата Рамасвамира о его встрече и разговоре со своим Гуру в Сиккиме был
в то время уже готов к печати, они считали, что нет необходимости сразу
обнародовать и настоящую статью. Но так как в некоторых кругах была
предпринята попытка умалить силу свидетельства м-ра Рамасвамира, весьма
гротескно называя его слова "галлюцинациями полузамерзшего бродячего
чиновника-регистратора", я думаю, что кое-что можно достичь публикацией
совершенно независимого свидетельства, возможно, равносильного, если не
большей ценности, хотя и совсем другого характера.
С этим
объяснением касательно задержки публикации настоящей статьи я
представляю ее нападкам наших скептических друзей. Пусть они спокойно
размышляют и высказываются по поводу свидетельства мелкого тибетского
торговца в Дарджилинге, подкрепляемого независимыми показаниями молодого
брахмачарина из Дехрадуна. Те, кто присутствовали при снятии показаний с
двух упомянутых лиц, занимают весьма солидное положение на социальной
лестнице, некоторые из них фактически принадлежат к высшим кругам
индийского общества; многие из них не только никоим образом не связаны с
теософическим движением, но, наоборот, — в оппозиции к нему. В те дни —
я еще раз повторяю — я сам довольно скептически относился к этому.
Только
собрав нижеизложенные доказательства действительного существования
моего глубокочтимого Учителя Махатмы Кут Хуми, чье присутствие —
совершенно независимо от госпожи Блаватской, полковника Олькотта или
любого "утвержденного" челы — стало для меня очевидным, так что для меня
сомнений больше не существует. Теперь я более не верю — я знаю, и вот
почему я хочу помочь другим обрести то же знание.
При первом
посещении Дарджилинга я жил в одном доме с несколькими теософами, столь
же горячо устремлеными к высшей жизни, как и я, и желали стать чела, но
по большей части были скептически настроены по отношению к Гималайским
Махатмам, как и я сам в это время. Я встречал в Дарджилинге людей,
претендующих на то, что они являются челами Гималайских Братьев, видели
их и годами жили с ними. Они смеялись над нашим замешательством. Один из
них показал нам прекрасно написанный портрет человека, который казался
личностью выдающейся святости. Мне сказали, что это был Махатма Кут Хуми
(ныне мой досточтимый Учитель), которому посвящен "Оккультный мир" м-ра
Синнетта. Спустя несколько дней по моем прибытии странствующий
тибетский торговец по имени Сандук случайно зашел в наш дом продавать
свой товар.
В течение многих лет Сандук пользовался известностью
в Дарджилинге и в его окрестностях как странствующий торговец
тибетскими изделиями, посещавший каждый год эту страну по делам своей
профессии. Он несколько раз приходил в наш дом во время нашего
пребывания там, и нам казалось, судя по его простоте, достоинству
поведения и приятным манерам, что он прирожденный джентльмен. Никто не
мог обнаружить в нем какой-либо черты характера, хотя бы отдаленно
напоминающей нецивилизованных дикарей, какими европейцы считают
тибетцев. Он отлично мог бы сойти за великолепного придворного, но он
был слишком хорош, чтобы стать им. Он приходил в дом, когда там был и я.
Во время первого посещения его сопровождал юноша из племени гурков по
имени Сундар Лал, переводчик из редакции "Darjiling News". Но вскоре мы
обнаружили, что своеобразный диалект хинди, на котором говорил Сандук,
понятен некоторым из нас без всякого переводчика, и поэтому в дальнейшем
он уже не был надобен.
В первый же день мы задали ему несколько
общих вопросов насчет Тибета и секты гелугпа, к которой, по его словам,
он принадлежал, и его ответы подтвердили сообщения Богля, Тэнера и
других путешественников. На другой день мы спросили его о том, не слышал
ли он о каких-либо людях в Тибете, одаренных необычайными силами, кроме
великих лам. Он сказал, что таковые люди там имеются; что они не
монахи-ламы, а гораздо выше их и обычно живут в горах по ту сторону
Шигадзе, а также поблизости от города Лхасы. Он сообщил, что эти люди
совершают множество удивительных феноменов, или "чудес", и что некоторые
их чела, или лотосы, как их называют в Тибете, исцеляют больных, давая
им есть рис, который они очищают своими руками от шелухи, и т.д. Тогда
одному из нас пришла в голову блестящая идея. Не говоря ни слова, он
показал Сандуку портрет Махатмы Кут Хуми. Он смотрел на него несколько
секунд, и, как бы вдруг узнав, склонился и сказал, что это изображение
Чохана, которого он видел. Потом он стал быстро описывать одежду Махатмы
и обнаженные руки; и, подкрепляя свои слова действиями, он снял верхнюю
одежду и обнажил руки до плеч, стараясь своей одеждой насколько
возможно точнее быть похожим на изображение на портрете.
По его
словам, он видел Махатму в сопровождении многочисленной группы гелунгов в
такое же время в прошлом году (начало октября 1881 г.) в местности под
названием Джианши, что находится в двух днях ходьбы от Шигадзе, где
рассказчик был по торговым делам, делая закупки.
Его спросили об
имени Махатмы, он ответил, к нашему бесконечному удивлению: "Они
называются кутхум-па". Когда его засыпали перекрестными вопросами и
спросили, что он понимает под "они" и называет ли он этим именем одного
человека или многих, он ответил, что кутхум-па было много, но только
один человек, или глава над ними, имеет это имя, ученики же всегда
называются по имени своего Гуру. Поэтому, так как имя последнего Кут
Хум, ученики его будут именоваться кутхум-па. В тибетском словаре есть
разъяснение этого вопроса, там мы нашли, что слово "па" означает
"человек"; "Бод-па" значит "человек из Бод, или Тибета" и т.д. Подобным
же образом "кутхум-па" означает человека или ученика Кут Хум или Кут
Хуми. Далее торговец рассказал, что в Джианши самый богатый коммерсант
этой местности пошел к Махатме, который остановился на отдых посреди
обширного поля, и просил его благословить своим посещением его дом. На
это Махатма ответил, что ему лучше там, где он находится, так как он
должен благословлять весь мир, а не одного человека. Люди, живущие там, в
том числе и наш друг Сандук, преподнесли Махатме свои дары, но он велел
распределить их между бедными. Сандук получил от Махатмы наставление
заниматься торговлей таким образом, чтобы никому не причинять вреда, и
предупредил, что это единственный законный путь, ведущий к процветанию.
Когда Сандуку сказали, что в Индии отказываются верить в существование
таких людей, как Братья в Тибете, он предложил взять с собою в Тибет
любого добровольца из Индии, чтобы с его помощью убедить нас в их
существовании. Причем он добавил, что если таких людей в Тибете нет, то
он хотел бы знать, где тогда их найти. Когда ему дали понять, что
некоторые люди вообще отказываются верить в существование таких людей,
он очень рассердился. Засучив рукава куртки и рубашки и обнажив при этом
очень сильную мускулистую руку, он заявил, что готов драться со всеми,
кто подумает усомниться в истинности его утверждений.
После того
как ему показали своеобразные четки, принадлежащие госпоже Блаватской,
торговец сказал, что такими вещами могут владеть только те, кому Таши
Лама их дарит, так как ни за какие деньги их достать нельзя. Когда один
чела, бывший с нами, надел куртку без рукавов и спросил его, узнает ли
он по этому одеянию род его занятий, торговец ответил: "Вы — гелунг" и
затем поклонился ему, совершив это как нечто само собой разумеющееся.
Свидетелями этого были бабу Нобин К. Баннерджи, помощник судьи г.
Берхампура М.Р.Рай, Рамасвамир Авергал, окружной регистратор г. Мадуры,
господин из племени гурков, упоминавшийся ранее, вся семья первого
свидетеля и автор этих строк.
Теперь о другом положительном
свидетельстве. На этот раз оно попало ко мне почти случайно. Один
молодой бенгальский брахмачарин, который незадолго до нашей встречи
вернулся из Тибета и который проживал тогда (в Дехрадуне, находящемся в
северо-западной местности Индии) в доме моего дедушки по матери,
почтенного бабу Девендраната Тагора, состоящего в Брахмо Самадж,
совершенно неожиданно, в присутствии заслуживающих уважения свидетелей,
рассказал следующее.
15-го числа месяца асар прошлого года по
бенгальскому календарю (1882 г.), в 12-й день прибывающей луны он
встретился с некими тибетцами, называемыми кутхум-па, и их Гуру в поле
близ Таклахора, расположенного на расстоянии одного дня пути от озера
Манасаравар. Гуру и большинство его учеников, называемых гелунгами, были
одеты в безрукавки поверх нижнего одеяния красного цвета. Цвет кожи
Гуру был очень светлый, а его волосы, без пробора, зачесанные назад,
струились по плечам. Когда брахмачарин увидел Махатму, Тот читал книгу.
Это была, как брахмачарину сообщил один из гелунгов, Риг Веда. Гуру
приветствовал его и спросил, откуда он идет. Узнав, что ему нечего было
есть, Гуру распорядился, чтобы ему дали немного растолченного мелкого
горошка (сатто) и чаю. Так как брахмачарин не мог добыть огня, чтобы
приготовить себе пищу, Гуру попросил принести ему лепешку высохшего
коровьего помета, который является единственным топливом как в той
местности, так и здесь. Он простым дуновением зажег эту лепешку и подал
ее брахмачарину. Последний уверял нас, что он часто являлся свидетелем
этого же феномена, производимого другим Гуру, или Чоханом, как их
называют в Тибете, в Гаури — местности, находящейся на расстоянии одного
дня пути от пещеры Тарчин на северном склоне горы Кайлас. Сторож стада,
страдающий ревматизмом, обратился к Гуру, который дал ему несколько
зерен риса, освобожденных от шелухи; Гуру дал их собственной рукой, и
больной полностью излечился.
Прежде чем расстаться с группой
кутхум-па и их Гуру, брахмачарин узнал, что они собираются посетить
знаменитое празднество, которое состоится на берегу озера Манасаровар, а
оттуда они намереваются проследовать к горе Кайласа.
Вышеизложенное
сообщение в нескольких случаях было повторено брахмачарином в
присутствии (среди прочих) бабу Двиджендраната Тагора из Джорасанко,
Калькутта; бабу Калли Мохан Гхоша из министерства землеустройства Индии,
г. Дехрадун; бабу Калли Кумар Чаттерджи из того же города; бабу Гопи
Мохан Гхоша из Дакки; бабу Прийяната Шастри, служащего бабу Девендраната
Тагора, и пишущего эти строки.
Для беспристрастного и
правдивого судьи всякие комментарии тут кажутся излишними, и фактам
можно предоставить говорить самим за себя. Но отвращение людей к
расширению своего опыта и преднамеренное искажение фактов некоторыми
лицами не знают границ. Приведенные здесь свидетельства точны и не
оставляют места сомнениям. И встреча с обоими свидетелями была чистой
случайностью. Даже если предположить, чего мы, конечно, ни на миг не
допускаем, что тибетский торговец имел с каким-то заинтересованным лицом
беседу и был научен им сказать неправду, то что можно думать о
побуждениях брахмачарина, члена религиозной ассоциации, известной своей
приверженностью к правде, и не имеющего никакого представления об
интересе, питаемом к вещам подобного рода пишущим эти строки и зачем-то
сочиняющим выдумки, — то тогда, как эти выдумки могли точно совпасть с
сообщениями тибетского торговца из другого конца страны?
Необразованные
люди, несомненно, склонны во многом заблуждаться, но изложенные здесь
подтверждения касаются только таких разрозненных фактов, которые
поразили глаза и уши рассказчика и не имеют ничего общего с его
суждением или мнением. Таким образом, когда повествование торговца
сближается с повествованием брахмачарина из Дехрадуна, то,
действительно, не остается места сомнениям в правдивости как того, так и
другого. Можно упомянуть, что утверждение брахмачарина не было ответом
на серию наводящих вопросов, а составило лишь часть отчета, добровольно
им данного о своем годичном путешествии, кроме того, он не знает
английского языка и никогда, как мне в точности известно, он даже не
слыхал самого слова "теософия".
Теперь, если кто-то откажется
признать эти независимые, но друг друга подтверждающие свидетельства
тибетского торговца из Дарджилинга и брахмачарина из Дехрадуна на том
основании, что они подтверждают истинность фактов, выходящих за пределы
обычного опыта, то я могу только сказать, что такое заявление есть верх
глупости. Ведь, с другой стороны, неоспоримо установлено, по
свидетельству нескольких его чела, что Махатма Кут Хуми есть живой
человек, подобно любому из нас, и, более того, Его видели два разных
человека при двух различных обстоятельствах. Это, будем надеяться,
навсегда устранит сомнения тех, кто верит в подлинность оккультных
феноменов, но приписывает их посредничеству духов.
Обратите
внимание еще на одно обстоятельство. Отрицатели могут ссылаться на тот
факт, что во время пребывания тибетского торговца в Дарджилинге г-жа
Блаватская могла подкупить его (!!), чтобы он так сказал. Но такое
заявление не может быть сделано в случае с брахмачарином из Дехрадуна.
Он не знал ни торговца, ни госпожу Блаватскую, никогда не слышал о
Г.С.Олькотте, так как только что вернулся из длительного путешествия, и,
наконец, он не имел ни малейшего представления о том, что я являюсь
членом Теософического Общества. Его свидетельство целиком добровольное.
Другие же, которые допускают, что Махатмы существуют, но говорят, что
нет никаких доказательств их связи с Теософическим Обществом, теперь с
удовлетворением увидят, что для них не существует априорной
невозможности и что эти Великие Души не могут не интересоваться таким
устремленным к благу Обществом, как наше.
Я умышленно не касаюсь
всех других доказательств, которые уже опубликованы. Каждое
доказательство само по себе уже убедительно, а совокупная их сила —
просто неотразима.
